‘... эта система пока еще только в младенчестве..., много было достигнуто в короткие сроки и есть все основания полагать, что точность Ракеты может фактически сравняться с точностью других боеприпасов артиллерии для любых необходимых целей полевой службы.’ Полковник сэр Уильям Конгрев. 1814.
ПРОЛОГ 8-ого декабря 1812, английские солдаты впервые вошли в Адрадос. Деревня избежала войны. Она лежит в той части Испании, что к востоку от северной границы Португалии, и хотя граница была неподалеку, немного солдат прошли ее единственной улицей. Однажды приходили Французы, три года назад, но они бежали от английского Лорда Веллингтона и бежали так быстро, что у них едва ли было время, чтобы остановиться для грабежей. Позже, в мае 1812 пришли испанские солдаты, Гарнизон Адрадоса, но жители деревни не возражали. Было всего лишь пятьдесят солдат, с четырьмя пушками, и как только орудия разместили в Старом Замке и Сторожевой башне снаружи деревни, солдаты, похоже, решили, что они свое отвоевали. Они пили в деревенской гостинице, флиртовали с женщинами у ручья, где на плоских камнях, было удобно стирать, а летом две деревенские девушки, вышли замуж за канониров. По какому-то недоразумению внутри Испанской Армии, «гарнизону» направили конвой с порохом, предназначавшийся для Сиудад-Родриго, и солдаты хвастались, что у них больше пороха, и меньше орудий, чем в любом артиллерийском отряде в Европе. На свадьбах устроили самодельный фейерверк, и жители деревни восхищались вспышками взрывов, эхо которых разносилось по долине. Осенью часть испанских солдат дезертировала, устав охранять долину, в которую так и не вошел ни один солдат, и поспешили вернуться в свои родные деревушки, к своим собственным женщинам. А потом пришли английские солдаты. И то был всем дням день! Адрадос не был местом большой важности. Здесь, как сказал священник, водились лишь овцы и тёрн, а еще священник сказал жителям, что это делает деревню святым местом, потому что жизнь Христа началась с овечьих яслей и закончилась терновым венцом. Но жители деревни и без священника знали о священности Адрадоса, и причина была в том, что привлекало в Адрадос гостей, на Праздник 8-ого декабря. Много лет назад, никто точно не знал, сколько, даже священник, но в те далекие дни, когда христиане в Испании сражались с мусульманами, Матерь Божья посетила Адрадос. Все знали эту историю. Христианские Рыцари под тяжелым натиском отступали долиной, и их командир остановился помолиться у гранитного валуна, нависавшего над краем прохода, который уходил на запад, к Португалии, как вдруг это произошло. Появилась Она! Она стояла на гранитном валуне, Ее лицо, было бледным, как лед, Ее глаза были, как горные озера, и Она сказала Рыцарю, что преследующие их мусульмане скоро остановятся, чтобы помолиться, обратив лицо на восток к их языческому дому, и что, если он развернет свой усталый отряд, и они еще раз обнажат свои зазубренные в бою мечи, они принесут славу кресту. В тот день две тысячи мусульман сложили головы. Больше! Никто не знал, сколько точно, а с каждым годом, с каждым разом, как рассказывалась история, их число увеличивалось. Отрубленные головы мусульман украсили сводчатый проход Женского монастыря, который возвели на месте Ее появления. В часовне монастыря, на вершине алтаря, был маленький участок полированного гранита; место Святой Поступи. И каждый год 8-ого декабря, в День Чуда, в Адрадос съезжались женщины. Это был день женщин, не мужчин, и мужчины могли отправиться в деревенскую гостиницу, только после того как пронесут статую Святой Девы, в украшенном драгоценностями позолоченном паланкине, по всей деревне, и назад в монастырь. Монахини покинули монастырь за двести лет до этого, привлеченные более богатыми обителями на равнинах, неспособных устоять перед городами, где Матерь Божья проявляла себя щедрее, но сама постройка отлично сохранилась. Часовня стала деревенской церковью, в верхних кельях устроили кладовую, и раз в год, монастырь по-прежнему становился местом для чудес. Женщины входили в часовню на коленях. Они неловко продвигались по каменным плитам, с четками в руках, бормоча скорые молитвы, взбираясь на коленях по ступенькам алтаря. Священник нараспев читал на латыни. Женщины преклонялись и целовали гладкий темный гранит. В камне была ямка, и легенда гласила, что если поцеловать это место и кончиком языка дотянуться до самого дна ямки, родится мальчик. Женщины плакали, целуя камень; не от горя, а от некоего экстаза. Некоторых приходилось уносить и оказывать помощь. Некоторые молились за избавление от болезни. Они приходили с опухолями, уродствами, больными детьми. Некоторые приходили молить о ребенке, а год спустя - возвращались и благодарили Божью Матерь. Они молились Святой Деве, которая дала жизнь, и они знали, как не знал ни один мужчина, что женщина приводит в свет детей в муках, и всё же они молились, чтобы стать матерями, и их языки тянулись ко дну ямки. Они молились в освещенной свечами Часовне монастыря Адрадоса, а священник складывал позади алтаря их дары; ежегодный урожай. 8-ого декабря 1812 пришли Англичане. Они пришли не первыми. Женщины прибывали в деревню с самого рассвета, женщины, которые прошли по двадцать миль и больше. Некоторые пришли из Португалии, большинство из деревень, скрытых среди гор как и Адрадос. Потом прибыли двое английских офицеров, верхом на больших конях, они сопровождали девушку. У офицеров были громкие, резкие голоса. Они помогли девушке спешиться у монастыря, после чего отправились в деревню, где выразили свое уважение испанскому Командиру за кружкой местного, терпкого красного вина, которое подавали в гостинице. Мужчины в гостинице были в добром расположении духа. Они знали, что многие женщины молились о ребенке, а позже обратятся к ним с просьбой помочь Богоматери откликнуться на молитву. Другие британские солдаты прибыли с востока, что могло бы показаться странным, потому что на востоке не должно было быть британских солдат, но на этот факт никто не обратил внимания. Никто не поднял тревогу. Британцы не бывали в Адрадосе, но жители были наслышаны, что эти невежественные солдаты почтительны. Их Генерал приказал, чтобы они стояли смирно, когда Хозяина несли по улицам к месту погребения, и обнажили головы, и это было хорошо. Но эти английские солдаты не походили на испанский гарнизон. Эти люди в красных мундирах выглядели грязными, неопрятными и озлобленными, их грубые лица были полны ненависти. Сотня их ожидала у восточной окраины деревни, сидя у помывочной рядом с дорогой и покуривая короткие глиняные трубки. Еще сотня проследовала через деревню, во главе с крупным всадником, красный мундир которого был щедро украшен золотом. Испанский солдат, направлявшийся из замка в гостиницу, поприветствовал Полковника и удивился, когда английский офицер иронично наклонил голову и улыбнулся почти беззубым ртом. Испанец, должно быть, сказал что-то в гостинице двум британским офицерам, потому что они выскочили на дорогу в расстегнутых мундирах, чтобы увидеть, остальных солдат направлявшихся к монастырю. Один из офицеров нахмурился: - Кто вы к дьяволам такие? - Смизерс, сэр, - усмехнулся солдат, к которому он обратился. Капитан окинул взглядом строй: - Какой батальон? - Третий, сэр. - Какого полка, дурак чертов?! - Это вам полковник скажет, сэр, - Смизерс вышел на середину улицы и приложил ладонь рупором ко рту, - Полковник! Крупный мужчина развернул коня, остановился, и не спеша, направился к гостинице. Оба капитана вытянулись по струнке и отсалютовали. Полковник осадил коня. Казалось что он перенес желтуху, возможно, служил на Лихорадочных Островах, потому как его кожа была желтой как старый пергамент. Лицо под двухуглой шляпой с кисточками передергивал нервный тик. Голубые глаза, поразительной синевы, глядели недружелюбно: - Застегните ваши чертовы мундиры. Капитаны поставили кружки с вином, застегнули мундиры и подтянули пояса. Один из них, пухлый юноша, нахмурился, потому что Полковник кричал на них на глазах у смеющихся рядовых. Полковник позволил своему коню подойти на два шага ближе к двум капитанам: - Что вы здесь делаете? - Здесь, сэр? – Улыбнулся тот, что был повыше и похудее, - Всего лишь гостим, сэр. - Всего лишь гостите, а? – его лицо снова дернулось. У Полковника была странно длинная шея, скрытая шейным платком, который он повязал высоко под подбородок, - Вас только двое? - Да, сэр. - И Леди Фартингдэйл, сэр, - добавил пухлый. - И Леди Фартингдэйл, а? – Полковник передразнил толстяка-капитана, и внезапно закричал в негодовании, - Вы чертово позорище, вот кто вы! Я ненавижу Вас! Христово пузо, я вас ненавижу! Улица внезапно затихла под зимним солнцем. Солдаты, стоявшие по обе стороны от коня Полковника, смотрели на капитанов с насмешкой. Капитан повыше стер слюну Полковника со своего красного мундира: - Я вынужден возразить, сэр. - Возразить! Кошмар ты тошнотный! Смизерс! - Полковник? - Пристрели его! Пухлый Капитан улыбнулся, как будто услышал шутку, но другой вздрогнул и его рука дернулась вверх. Смизерс, с усмешкой поднял свой мушкет и выстрелил, в то время как Полковник, вытащил пистолет украшенный орнаментом и прострелил пухлому Капитану голову. Выстрелы отозвались эхом на улице, два облачка дыма поплыли над распростертыми телами, Полковник засмеялся и привстал в стременах: -Пора, парни, пора! Сначала они очистили гостиницу, переступая через трупы, кровь которых была разбрызгана от самой двери, и мушкеты гремели в здании, штыки загоняли людей по углам и убивали их. Полковник махнул сотне своих людей, ожидавших на восточной окраине. Он не хотел начинать так быстро, он хотел, чтобы сначала половина его людей подошла к монастырю, но эти чертовы капитаны, форсировали события. Полковник, крича, и подгоняя людей, подвел половину своих сил к гладким стенам большого, квадратного здания монастыря. Женщины в монастыре не услышали выстрелов гремевших в пятистах ярдах к востоку. Женщины толпились в верхних кельях, ожидая своей очереди, чтобы войти на коленях в часовню, и первыми вестниками того, что война наконец прибыла во всем своем ужасе в Адрадос, были мужчины в красных мундирах, возникшие в воротах с поднятыми штыками, и раздавшиеся затем крики. Другие солдаты опустошали деревенские дома, один за другим, в то время как остальные направились через долину к замку. Испанский гарнизон выпивал в деревне, только горстка их была на постах, и они полагали, что люди в британской униформе их союзники, и что эти британские солдаты смогли бы объяснить шум в деревне. Испанцы смотрели, как красные мундиры перебрались через остатки рухнувшей восточной стены, выкрикивали вопросы, а потом загремели мушкеты, пришли штыки, и гарнизон погиб на средневековых крепостных валах. Один Лейтенант убил двух красных мундиров. Он сражался яростно, и умело, оттеснил еще несколько нападавших, сбежал через поваленную стену и побежал на восток через терновник к сторожевой башне на холме. Он надеялся, что найдет там горстку своих, но он погиб в терновнике, застреленный спрятавшимся стрелком. Испанский Лейтенант так и не узнал, что люди, захватившие сторожевую башню, были одеты не в британский красный, а во французский синий. Его тело скатилось под терновый куст, раздавив старые ломкие кости ворона, оставленные лисой. На улице раздавались крики. Мужчины погибали, пытаясь защитить свои дома, кричали дети, потому что гибли их отцы, потому что солдаты врывались в их дома. Легкий бриз разносил маленькие белые облачка мушкетных выстрелов. С востока подошли еще люди, мужчины в униформе столь же разной, как и батальоны, сражавшиеся за Португалию и Испанию во все четыре года войны на полуострове. С мужчинами были и женщины, и эти женщины, убивали детей в деревне, стреляли в них, резали их, оставляя в живых только тех, кто мог бы работать. Женщины переругивались в домах, решая кому что достанется, и временами осеняли себя крестом, проходя мимо распятия, прибитого к низким каменным стенам. На разрушение Адрадоса не потребовалось много времени. Крики в монастыре не стихали, пока английские солдаты наполняли верхние кельи, зал, пустые комнаты, и переполненную часовню. Священник пытался сбежать, отталкивая с пути женщин, но был схвачен и теперь дрожал, пока красные мундиры делили добычу. Некоторых женщин вытолкнули из здания, тех которым повезло быть слишком больными или слишком старыми, других закололи длинными штыками. В часовне солдаты забрали украшения алтаря, и дары, сложенные в узком пространстве позади него, а потом взломали сундук с принадлежностями для Мессы. Один солдат напялил бело-золотой наряд, который священник хранил для Пасхи. Он расхаживал по церкви, благословляя своих товарищей, бросавших женщин на пол. Часовня была наполнена рыданиями, криками, смехом мужчин, и звуками рвущейся ткани. Полковник подъехал на коне к верхним кельям и остановился, с усмешкой на лице, и наблюдая за своими людьми. Он послал двоих, которым мог доверять в часовню, и теперь они появились, держа за обе руки женщину. Полковник посмотрел на нее, облизнул губы, и его лицо дернулось в судороге. Все в ней было богато, от одежды до волос, богатство природной красоты усиленное деньгами. Ее темные и густые волосы, спадали мягкими волнами по обе стороны благородного и дерзкого лица. Ее темные глаза бесстрашно смотрели на него, губы как будто мягко улыбались, поверх одежды на ней был темный плащ, отороченный богатым серебристым мехом. Полковник осклабился: - Это она? - Она, сэр, - усмехнулся Смизерс. - Ну и ну. Похоже, этот Лорд Фартингдэйл счастливчик. Уберите этот чертов плащ, давайте посмотрим на нее. Смизерс потянулся к отороченному мехом капюшону плаща, но она оттолкнула его, расстегнула зажим на шее и медленно стряхнула плащ с плеч. Ее тело было наполнено красотой юности в самом ее расцвете, и отсутствие в ней страха было нестерпимо мучительным для Полковника. Монастырь пропах только что пролитой кровью, эхо криков женщин и детей отражалось от стен, а эта богатая красивая женщина, стояла среди всего этого со спокойным лицом. Полковник снова ухмыльнулся беззубым ртом: - Так вы замужем за Лордом Фартингдейлом, кто бы он ни был? - Сэр Огастас Фартингдэйл, - она была не англичанкой. - Вот это да. Я прошу прощения у Вашей Светлости, - Полковник издал кудахчущий смешок, - Сэр Огастас. Генерал, да? - Полковник. - Как я! – он засмеялся, и его желтое лицо снова задергалось, - Он богат, да? - Очень, - заявила она как факт. Полковник неуклюже спешился. Он был высок, с огромным животом, и отличался поистине выдающейся уродливостью. Его лицо задергалось, когда он приблизился к ней. - Вы, черт побери, не настоящая английская леди? Она все еще совершенно не выглядела испуганной. Она накинула отороченный мехом плащ поверх своего темного костюма для верховой езды и слегка улыбнулась: - Я португалка. Голубые глаза пристально уставились на нее: - Как же мне тогда к чертям узнать, что вы говорите мне правду? С чего бы это португалке выходить за сэра Огастаса Фартингдейла, а? Она пожала плечами, сняла с левой руки кольцо, и бросила его Полковнику. - Поверьте этому. Кольцо было золотым. На его изогнутой поверхности был выгравирован герб, и увидев его Полковник ухмыльнулся: - И давно вы замужем, Миледи? Теперь улыбнулась она, и на лицах солдат появились похотливые усмешки. Она была добычей Полковника, но Полковник мог быть щедрым, если пожелает. Она откинула темные волосы с оливковой кожи. - Шесть месяцев, Полковник. - Шесть месяцев. Все еще блестит, да? – хохотнул он, - И сколько сэр Огастас заплатит, чтобы вернуть вас в свою постель? - Много, - произнося это, она понизила голос, вложив в одно слово щедрое обещание. Полковник рассмеялся. Красивым женщинам не нравился Полковник, а они не нравились ему. Эта богатая сучка была сильна духом, но он мог ее сломать. Он посмотрел на своих людей, глядевших на нее, и усмехнулся. Он подбросил золотое кольцо в воздух, поймал его: - Что вы делали здесь, Миледи? - Я молилась за свою мать. Ухмылка в ту же секунду покинула его лицо. Его глаза внезапно сощурились, голос звучал настороженно, - Что-что? - Молилась за свою мать. Она больна. - Вы любите свою мать? – в вопросе была напряженность. - Да, - кивнула она озадаченно. Полковник резко крутанулся на пятках, обернулся к своим людям, и его палец ткнулся в их сторону как клинок. - Никто! - его голос снова поднялся до крика, - Никто не посмеет тронуть ее! Вы слышите меня! Никто, - его голова задергалась и он переждал, пока пройдут судороги, - Я убью любого ублюдка, который притронется к ней! Убью! Он обернулся и неуклюже поклонился ей. - Леди Фартингдэйл. Вы должны пойти с нами, - он оглядел монастырь и заметил священника, привязанного к столбу, - Мы пошлем священника с письмом и кольцом. Ваш муж может вас выкупить, Миледи, но никто, я обещаю Вам, никто Вас не тронет. Он снова взглянул на своих людей, и прокричал, разбрызгивая блестящую на солнце слюну: - Никто не тронет ее! - его настроение переменилось так же внезапно. Он осмотрел монастырь, женщин, избитых и окровавленных, лежащих на цветных плитках, и других женщин, ждущих в ужасе под прицелом штыков, и осклабился: - Тут для всех хватит, да? Для всех! – он снова хохотнул и развернулся. Ножны его тонкой сабли чиркнули по земле. Он увидел молодую девушку, худенькую, едва вышедшую из детства, и палец снова проткнул воздух: -Эта моя! Тащите ее сюда! - он смеялся, уперев руки в бока, возвышаясь над монастырем, - Добро пожаловать в новый дом, парни, - улыбнулся он солдатам в монастыре. День Чуда снова пришел в Адрадос, и деревенские собаки почуяли кровь, подсыхавшую на единственной улице.
Отправлено: 20.10.11 19:23. Заголовок: Ginger пишет: по кн..
Ginger пишет:
цитата:
по книге не переспал с Джозефиной
Ну пока что точно нет (спойлер: и в одинадцатой главе тоже)
Высокоморальный тип! Но как он вам тут? Романтик! Рассветом любуется, а у меня еще впечатления от представления Шопена в Шонином исполнении - прямо наложилось!
Если честно, то я в свое время Шарпа на посмотреть оставила на самую закуску - не мой жанр, думала будет скучно... Когда посмотрела - влюбилась с удвоенной силой - и в Шоню, и в его Шарпа, а сейчас читаю и влюбляюсь с утроенной силой - он просто невероятный, невозможный и вообще (а особенно "и вообще!")
Вот та же ботва. Военная романтика. Я даже Четыре танкиста и собаку в детстве не любила. Но Шарп- это нечто И во многом благодаря тому, что Шон вписался в него на 200 %
Ну уж если сам Автор сказал, что лучшего Шарпа и придумать не возможно!!! Кстати, может это из-за частичной схожести, один хулиган-беспризорник, но достужился до полковника и рассветом не забыл как любоваться, второй сварщик, но какой талантище! и картины любит, и Шопена (дался он мне) играет в перерывах между потасовками в баре... Вот и "срослось"!
а вот в Спасении Шарпа, есть ссылка на то, что все-таки того этого... было - цитирую "пил я с ней этот чертов чай" и
цитата:
Конечно, хотел бы (увидеть снова Терезу - прим. мое)! Как же иначе? Есть девушки, которых хотелось бы увидеть снова, но это не значит, что в ожидании встречи надо жить, как долбанный святой?!
И так Жозефина появляется в Орле. В финале она уезжает с кавалерийским офицером Харди, который мог обеспечить ей должный комфорт веселье и богатство. Перед расставанием она подарила Шарпу перстень с орлом и вернула его долг Хогану. Следующая вещь Золото Шарпа здесь появляется Тереза девушка с ястребиной красотой, которая за ночь пожелала винтовку. Шарп нашел испанское золото и доставил его Веллингтону, НО ПО ДОГОРЕ ЕМУ ПРИШЛОСЬ ВЗОРВАТЬ ПОРОХОВОЙ СКЛАД АЛМЕЙДЫ И ВЫНУДИТЬ КОМЕНДАНТА ИХ ОТПУСТИТЬ. Добывая золото, Шарп узнал о гибели Харди. Проводив печальным взглядом Терезу (возвращающуюся в горы) Шарп отправился к ДЖОЗЕФИНЕ и выгнал ее клиента. И после доставки золота ему обещали месяц отпуска, а позвали через НЕДЕЛЮ. Роман Спасение начинается с прерванного отпуска. Книжный роман Шарпа и Терезы не озарен ее пониманием его бед. Тереза идет своей дорогой, но она решила, что Шарп ее МУЖЧИНА. Если их дороги пересекались, то они на короткое время были ВМЕСТЕ. Со стороны Шарпа в их романе маячила ДЖОЗЕФИНА, ЕЛЕНА ЛЕРУ, ДЖЕЙН ГИБОНС. Я подозреваю, что женился он на Терезе более ради имени РЕБЕНКА. Но когда он вспоминал Терезу, то ЛЮБИЛ ЕЕ. Хотя эта любовь не помешала спасти Сару Фрай (очень милый образ Красива умна образована и ее нравиться то приключение в которое она попала).
Подполковник Кинни послал своих стрелков открытым порядком, карабкаться последние несколько ярдов в гору. Была еще возможность, что Пот-а-Фю может открыть огонь из захваченных у испанцев орудий, хотя пленные, захваченные этой ночью, клялись, что две пушки были в сторожевой башне, а третья остававшаяся в руках дезертиров была установлена на восточной стене замка и не добивала до прохода. Тем не менее, Кинни не хотел рисковать. Шарп внезапно испытал некоторое сожаление, потому что он уже не был старшим офицером у Ворот Бога. Кинни теперь был старше его по званию, сэр Огастас Фартингдэйл тоже, и Шарп подозревал, что единственный майор фузильеров так же был его начальником. Кинни соскользнул с коня у ворот монастыря и протянул руку Шарпу, пропустив официальные приветствия. - Молодец, майор, отлично! Кинни был щедр на похвалы, рассыпая неумеренные комплименты о трудностях ночного марша, бесшумном приближении, и успешной атаке без, серьезных потерь среди нападавших. Шарп представил Фредериксона, Кросса и Прайса, Кинни щедро разделил похвалу среди них, сэр Огастас Фартингдэйл был менее приветлив. Он молча спешился, воспользовавшись помощью слуги, и поправил шелковый шарф, заправленный под высокий воротник кавалерийского плаща. Он щелкнул хлыстом по сапогу. - Шарп! - Сэр. - Так вам удалось! - К счастью, да, сэр. Фартингдэйл крякнул, далеко не радостно. Его орлиный нос был красным от холода, губы кривились раздражительнее, чем обычно. Кнут по прежнему пощелкивал по коже сапога. - Молодец, Шарп. Молодец, - ему удалось произнести это не как похвалу, - Леди Фартингдэйл в порядке? - В полном, сэр. Я уверен, что для нее будет облегчением увидеть вас. - Да, - Фартингдэйл заерзал, его глаза безучастно смотрели на замок и деревню, - Так чего вы ждете, Шарп? Ведите меня к ней. - Конечно, сэр. Прошу прощения, сэр. Лейтенант Прайс? - Шарп назначил Прайса, провожатым сэра Огастаса к его «невесте». Сэр Огастас повернулся к ступеням монастыря, снял двухугую шляпу со своих гладких серебристых волос, и кивнул Кинни. - Продолжайте, Кинни! Он что ждет, пока я усну? – комментарий был сделан, достаточно громко, чтобы его услышал Шарп. Похоже, Кинни, натерпелся, с сэром Огастасом во время долгого ночного марша, и теперь валлиец пинал камешки, об стену монастыря. - Черт побери, Шарп, она должно быть замечательная женщина, раз заставила сэра Огастаса проделать весь этот путь? - Она красавица, сэр, - улыбнулся Шарп. Кинни смотрел на восток, где строился его батальон, вне зоны обстрела из замка или сторожевой башни. - Что же нам теперь делать, а? - вопрос не был адресован Шарпу, - Давайте вычистим подонков из деревни, а потом посмотрим на замок. - А сторожевая башня, сэр? Кинни повернулся к нему. Две пушки в сторожевой башне, если они существовали, могли вести огонь по флангу любой атаки через поваленную восточную стену замка. Если предстоял бой за замок, то сторожевая башня должна быть захвачена в первую очередь. - Вы думаете, эти подонки будут воевать? - почесал щеку Кинни. - Они не сбежали, сэр. Пот-а-Фю должен был знать, что его проделкам пришел конец. Заложников у него не было, монастырь был взят, и теперь в его долине был целый батальон британской пехоты. Разумным, думал Шарп, для дезертиров было бы сбежать снова, бежать на восток или на север, но они остались. Войска Пот-а-Фю были видны на валах замка и в окопах у подножия башни. Почему они остались, Шарп? - покачал головой Кинни. - Должно быть, он думает, что сможет победить, сэр. - Надо бы освободить его от иллюзий, - Кинни с любовью задержалсь на последнем слове, - Мне не по душе, чтобы кто-либо из моих людей умер сегодня, майор. Это было бы страшной трагедией на Рождество, - он потянул носом. - Я зачищу деревню штыками, а потом поговорю с нашим приятелем в замке, и поинтересуюсь, не хочет ли он сдаться. И если он захочет по-плохому... - он посмотрел на сторожевую башню. – В таком случае, Майор, я был бы рад получить в свое распоряжение стрелковую роту. В такой вежливой манере Кинни завуалировал приказ. - Конечно, сэр. - Будем надеяться, что до этого не дойдет. К тому времени должен подоспеть юный Гиллилэнд, - Ракетчики были в часе позади 113-го, их задержал ослабившийся обод колеса. Кинни улыбнулся. - Парочка этих фейерверков им в зад может убедить их броситься в наши милостивые объятия, - Кинни призвал коня, крякнул, затащив свой значительный вес в седло, и улыбнулся Шарпу, - Должно быть они не сбежали, Шарп, потому что они все пьяны вусмерь. Ну что ж! За работу! За работу! - он собрал поводья, и остановился, глядя поверх головы Шарпа, - Точно! Говорю вам! Джозефина шла по входному тоннелю монастыря под руку с сэром Огастасом Фартингдэйлом, который выглядел теперь совсем иначе. Раздражительность исчезла, сменившись бурлящим внимание к великолепной женщине, ослепившей Кинни своей улыбкой. В голосе Фартингдэйла слышалась гордость, гордость обладания. - Полковник Кинни? Вы уже инели честь познакомиться с миледи – моей женой? Моя дорогая, это полковник Кинни. - Миледи, - Кинни снял шляпу, - Мы бы промаршировали пол земного шара, чтобы спасти вас. Джозефина наградила его, приоткрыв губы, опустив ресницы, и произнеся милую хвалебную речь, одновременно Кинни и его солдатам. Сэр Огастас смотрел с удовольствием, наслаждаясь восхищением в глазах Кинни, пока его «жена» мелкими шагами подошла, чтобы погладить лошадь Кинни. Когда она отошла подальше, он схватил Шарпа за рукав. - На пару слов. Неужели она сказала ему, что они с Шарпом знают друг-друга? Казалось невероятным, но Шарп не мог придумать никакого другого объяснения, зачем сэру Огастасу понадобилось отводить его в сторону, подальше от ушей Джозефины. - Там голые мужчины, Шарп! - лицо полковника было перекошено от ярости. Шарп чуть не улыбнулся. - Заключенные, сэр, - он приказал бригаде дезертиров продолжать тяжелую и утомительную работу по бурнию бойниц в огромных стенах. - Почему, черт возьми, они голые? - Они опозорили свою форму, сэр. - Боже мой, Шарп! Вы позволили моей жене смотреть на это? Шарп подавил желание возразить, что Джозефина, пожалуй, видела больше голых мужчин, чем сэр Огастас за всю свою жизнь, вместо этого, он спокойно ответил: - Я присмотрю, чтобы они прикрылись, сэр. - Присмотрите, Шарп. И еще одно. - Сэр? - Вы не бриты. Не вам говорить о тех, кто позорит форму! - Фартингдэйл резко развернулся, и выражение его лица сменилось, снисходительной улыбкой, когда подошла Джозефина. - Дорогая моя. Вы действительно хотите остаться, здесь на холоде? - Конечно, Огастас. Я хочу видеть как люди, полковника Кинни накажут моих угнетатлей. Шарп снова чуть не улыбнулся при последнем слове, но она хорошо его подобрала для сэра Огастаса. Он выпрямился, сверкнул неистовым взглядом, и кивнул. - Конечно, дорогая, конечно, - он посмотрел на Шарпа, - Стул для ее милости и принесите закуски, Шарп. - Да, сэр. - Не думаю, что там будет серьезное сражние, - сэр Огастас снова разговаривал с Джозефиной, - Для этого им не хватит смелости. Через час, похоже было, что сэр Огастас был прав. Дезертиры, остававшиеся в деревне бежали со своими женщинами и детьми, как только легкая рота Кинни вошла с севера. Они беспрепятственно пересекали долину и продирались через терновые заросли к сторожевой башне. Две дюжины были верхом, с висящими на плече мушкетами, на боку виднелись сабли. Мадам Дюбретон и двое других заложников из французской армии вышли ненадолго, выпить чаю с Джозефиной, но холод вынудили их вернуться обратно в монастырь, недавно бывший их тюрьмой. Шарп спросил мадам Дюбретон, о чем она подумала, когда она увидела своего мужа в верхней галерее внутренней аркады. - Я подумала, что никогда его не увижу. - Вы не подали виду, что узнаете его. Это, должно быть, было трудно. - И лля него тоже, майор, но я бы не доставила им такого удовольствия. Он говорил с ней, пока Прайс пытался очаровать Джозефину, о трудностях жизни англичанки во Франции, но она только пожала плечами. - Я замужем за французом, майор, моя лояльность очевидна. Не то чтобы он требует, чтобы я испытывала неприязнь к моей собственной стране, - улыбнулась она, - По правде говоря, майор, война не особенно нас задевает. Я думаю, это должно быть похоже на жизнь в Хэмпшире. Коровы доятся, мы ходим на балы, и раз в год мы слышим о победе и вспоминаем, что идет война, - она посмотрела на свои колени, а затем снова подняла взгляд, - Трудно, когда муж далеко, но война закончится, майор. Война Пот-а-Фю заканчивалась сейчас. После очистки деревни от врага, Кинни построил свой батальон в хрустящем зимнем свете солнца, и поехал вперед, с двумя офицерами, их лошади медленно шли к замку. Шарп пошел вверх по долине, чтобы посмотреть на разрушенную восточную стену, Фредериксон пошел с ним. Капитан кивнул в сторону трех всадников. - Сдаются? - Да. - Я не могу понять, почему ублюдки не бегут. Они должны знать, что ждет их. Шарп не ответил. Эта мысль тревожила и его, но, возможно Кинни был прав. Может, они были слишком пьяны, чтобы знать, что происходит, или, возможно, оставшиеся в живых из банды Пот-а-Фю предпочли отдаться на милость британской армии, а не встретить холодную зиму в этих горах, кишащих мстительными партизанами. А может, Пот-а-Фю просто не хотел уходить. Заключенные, допрошенные ночью, говорили, что толстый француз провозгласил себя главным в замке, и хозяйничал, как средневековый барон, придавая правосудию и награждая своих последователей. Возможно, фантазия маршала Пот-а-Фю была достаточно буйной, чтобы убедить его, и его последователей, что замок выдержит штурм. Какой бы ни была причина, он остался, и его люди остались, и теперь Кинни со своими двумя офицерами занял позицию в восьмидесяти ярдах от повалившейся восточной стены, обломки которой создавали барьер высотой по грудь, ограждавший большой двор. Кинни привстал в стременах, и сложил руки рупором перед лицом. Группа людей стояла на щебне и Шарп увидел, как один из них подзывает всадников ближе. - Они не слышат. - Господи! - Фредериксон был разочарован. Он не одобрял этих переговоров с бесчестным врагом. Он потеребил потертый край повязки на глазу и явно хотел повести своих стрелков против врага, который по-прежнему манил Кинни поближе. Кинни, в отчаянии, дернул пятками, и лошадь побежала вперед. Он остановился в пятидесяти ярдах от врага, на расстоянии мушкетного выстрела, и снова закричал. Потом он, казалось, вывернул поводья, наклонился вправо, чтобы помочь лошади развернуться, потому что заметил движение слева от него, когда в амбразуре в конце сломанной восточной стены показалось орудие, но было слишком поздно. Сначала Шарп увидел дым, поднимающийся с огрызка стены, а потом услышал взрыв, безжизненный звук, эхом прокатившийся по долине, как умирающий гром, в нем отчетливо потрескивала картечь, выстреленная из пушки. Луженое дуло пушки окуталось пламенем, рассыпая мушкетные пули широким конусом, центром которого был подполковник Кинни. Лошадь и человек упали, отброшенные в сторону, и в то время как лошадь тщетно трепыхалась, пытаясь подняться на ноги, человек лежал неподвижно в брызгах собственной крови. Шарп помчался к Фредериксону. - Берите вашу роту и легкую роту фузильеров! Будем атаковать сторожевую башню! - Сэр! Шарп посмотрел на своих людей, отдыхавших у стены монастыря. - Сержант! Фартингдэйл встал со стула, позвал свою лошадь, затем Шарпа. - Майор! - Сэр? - Я хочу, чтобы ваши люди были перед замком! В стрелковом порядке! Фредериксон, уже на бегу, услышал Фартингдэйла и остановился, оглянувшись на Шарпа. Шарп посмотрел на полковника, который раскачивался в седле. - Не сторожевой башни, сэр? - Вы слышали меня, майор! Теперь шевелитесь! - сэр Огастас слегка пришпорил своего коня и он поскакал к безмолвному, ошеломленному батальону, построившемуся на дороге в деревню. - Стрелковый порядок! - Шарп указал на замок, - Моя рота слева, капитан Кросс в центре, капитан Фредериксон справа! Живее! Но зачем, во имя всего святого, Пот-а-Фю затеял этот бой? Неужели он действительно думал, что может победить? Пока Шарп бежал по твердой земле долины он видел как два офицера, подъехали к Кинни и подняли его с земли. Один из них добил коня подполковника выстрелом из пистолета. Враг не обращал внимания на двух офицеров, вероятно удовлетворенный смертью подполковника, но зачем они это сделали? Они думают, что они могут победить батальон в честном бою, а потом Шарп забыл о мотивах Пот-а-Фю, потому что первые мушкетные пули вскинули траву и землю у его ног. Крошечные облака дыма повисли над терновником, который рос между замком и сторожевой башней, и Шарп крикнул лейтенанту Прайсу: - Займи этих ублюдков, Гарри. Возьми четыре ружья и мушкеты. - Есть, сэр, - Прайс развел руками, - Рассредоточиться! Рассредоточиться! - он снял небольшой свисток со своей портупеи и просвистел сигнал. Фредериксон и Кросс использовали горнистов для передачи приказов на поле боя. Их ребята, не старше пятнадцати, играли команды на бегу, рваные и отрывистые звуки, те мне менее безошибочно приказывающие ротам построиться в стрелковую цепь. Шарп остановил их в сотне ярдов от разрушенной стены, на расстоянии мушкетного выстрела, он приказал горнисту Кросса, играть одну ноту, длительную «соль», приказ стрелкам лечь. - Теперь «открыть огонь», парень. - Да, сэр, - он сделал глубокий вдох, затем сыграл величественную последовательность из трех нот перешедших в полную октаву, и повторял, пока ружья не загремели по всей линии, и пули заставили защитников Пот-а-Фю поспешно скрыться в укрытии. Шарп посмотрел налево. Прайс отвлекал внимание врага в зарослях терновника, лейтенант ходил взад и вперед за спинами его людей, высматривавших цели. Прямо перед Шарпом замок, казалось, вдруг лишился защитников, сбежавших за укрепления от меткого огня Стрелков. Позади слышны были приказы фузильерам. Черт побери, но Фартингдэйл предлагал атаковать немедленно. Пушка, спрятанная невдалеке от восточной стены, была уязвима только для огня правой линии Шарпа и он снова подозвал горниста Кросса. - Мои комплименты мистеру Фредериксону, и попросите его, чтобы он глаз не сводил с пушки, - «Глаз не сводил», было не самым лучшим выражением в этом случае, но это не имело значения, как не имело значения и то, что Фредериксон, несомненно, не нуждался в напоминании. Огонь Стрелков ослаб до единичных выстрелов, когда защитники показывали голову, и Шарп слышал, как лейтенанты кричат на своих людей, чтобы лучше целились и не тратили патроны зря. Позади на дороге к деревне, сэр Огастас, строил фузильеров в две колонны по четверо, подобно таранам, нацеленным на разрушенную стену. Сержант Харпер, пользуясь привилегией своего звания, встал и присоединился к Шарпу. Лишь единичные выстрелы мушкетов доносились с холма, и расстояние было слишком велико, чтобы тревожиться. - Сэр? - большой ирландец застенчиво усмехнулся Шарпу. - Сержант? - Вы не против, если я спрошу, сэр, но это была часом не мисс Джозефина в монастыре? - Ты узнал ее? - Трудно забыть, сэр. Она выросла в женщину редкой красоты, - Харпер любил своих женщин так же безоговорочно как Шарп, - Она леди Фартингдэйл? У Шарпа был соблазн сказать правду Харперу, но он не поддался искушению. - Она хорошо устроилась. - Это точно. Я поздороваюсь с ней. - Я бы не стал делать это пока сэр Огастас поблизости. - Вот как? – большое лицо растянулось в улыбке, - Она будет против? - Вовсе нет, - Шарп посмотрел в сторону монастыря. Он видел несколько стрелков на крыше, оставшихся охранять женщин и заключенных, и он рассмотрел темно-зеленый плащ Джозефины в нескольких ярдах от ворот. Была ли она причиной этой атаки? Неужели сэр Огастас так стремится доказать свое мужество, своей молодой «невесте», что он бросит фузильеров на штурм замка прежде чем умолкнут орудия сторожевой башни? Возможно, он был прав. С холма больше не доносилось ни выстрела. Знамена фузильеров были вынуты из кожаных чехлов, развернуты, и флаги развевались на полированых алебардах сержантов, чьей работой было защищать их. Каждая из алебард представляла собой гигантский топор, начищенный, сияющий как серебро, а вид знамен среди сияющих клинков воодушевлял любого солдата. Атрибуты войны. Сэр Огастас, при виде знамен, снял шляпу, помахал ею, и две колонны по пол батальона двинулись быстрым маршем. Шарп приложил к лицу ладони. - Огонь! Огонь! - не имело значения, что целей было мало. Теперь было важно, чтобы пули Стрелков пели над ушами защитников, лишая их мужества, вселяя страх, еще до того как две колонны доберутся до обломков разрушенной стены. Горнист Кросса прибежал задыхаясь и спотыкаясь обратно выполнив поручние и Шарп сказал ему играть «вперед» чтобы линия продвинулась еще на двадцать ярдов, прежде чем зазвучал сигнал остановиться. - Огонь! Пусть они знают, что мы здесь! Обломки восточной стены манили две колонны вперед. На них легко было взобраться, каменный парапет высотой по грудь лежал полого, и Шарп мог видеть, как ружейные пули его людей поднимают струйки беловатой пыли. Он представил, как две колонны фузильеров хлынут через стену во двор, с яростью распаленной смертью Кинни, так зачем, зачем Бога ради, Пот-а-Фю спровоцировал эту атаку? Выстрелы ружей утонули в двойном взрыве со стороны холма со сторожевой башней, и Шарп обернулся, чтобы увидеть поднимающиеся струи дыма, отмечающие позиции двух орудий в окопах под башней. Одно ядро с грохотом ударилось о землю неподалеку от колонн, а второе пролетело над их головами. Фузильеры захохотали и их офицеры криком призвали их к тишине. Штыки ярко сверкали в строю. Сержанты прокричали равняться и скомандовали «марш», некоторые из красных мундиров с белыми нашивками были чистыми и яркими, а значит в это рождественское утро сражались и новобранцы. Пушки выстрелили снова. Стволы нагрелись, или кто-то слегка повернул подъемные винты, но на этот раз первое ядро, взорвалось посреди ближайшей колонны, и Шарп увидел, как смялись ряды, брызнула кровь, один человек упал вперед, выронив мушкет, а потом выполз из колонны и рухнул. - Сомкнуть ряды! Сомкнуть ряды! - Быстрее! - Фартингдэйл помахал шляпой. Возможно, он все же был прав, думал Шарп. Пушки не могли нанести большого ущерба за то время, что потребуется колоннам, чтобы достичь замка. Они могут убить дюжину людей, ранить столько же, но это не остановит атаки. Он посмотрел на замок. Дым от мушкетных выстрелов лился почти из всех амбразур, теперь у его стрелков были мишени, но ни одна пуля не ударила в откос разрушенной стены. Он приказал стрелковой цепи продвинуться еще на десять шагов вперед. Ни одна пуля не ударила в обломки. Он посмотрел еще раз. Не было и дыма от выстрелов над стеной. Его люди перевели огонь на тех, кто стрелял по атакующим, но никто не стрелял со стены, что означало, что она была незащищена. Незащищена! Там никого не было, а потом Шарп и побежал по неровной каменистой земле в направлении колонн, которые приближались к его стрелковой цепи. Пушка выстрелила из сторожевой башни, на этот раз высоко, так что ядро пролетело между колоннами и снова выше их. Сержанты задавали темп марша, широко разевая рты, а офицеры ехали верхом или шли рядом со своими ротами с саблями наголо. Второе орудие выстрелило, ядро врезалось в ближайшую колонну, выбивая людей из рядов, люди из задних рядов переступили через кровавое месиво и заняли место павших, колонна продолжила движение. Эхо пушечных выстрелов умерло в долине. Впереди стреляли Стрелки, мушкеты грянули с валов, и первые ряды колонн окутало дымом стрелковой линии передовой позиции. Шарп бесцеремонно проталкивался сквозь ряды ближайшей колонны. Он помахал сэру Огастасу, гордо восседавшему на его нервной лошади. - Сэр! Сэр! Сабля Фартингдэйла была вынута из ножен. Его плащ был откинут назад, чтобы показать красно-черно-золотые цвета его мундира. Он оплатил свой путь к чину полковника, никогда не сражался, всегда был солдатом от политики во дворцах и парламентах власти. - Сэр! - Майор Шарп! - Голос у него был веселый. Он вел атаку на глазах у своей возлюбленной. - Стена заминирована, сэр! На его лице появилось раздражение. Он с досадой посмотрел на Шарпа, задумался, сдерживая свою беспокойную лошадь. - Откуда вы знаете? - Никто не защищает ее, сэр. - Они дезертиры, Шарп, а не проклятая армия! - Шарп шел рядом со скачущей лошадью. - Ради бога, сэр! Она заминирована! - Будьте вы прокляты, Шарп! Прочь с дороги! - Фартингдэйл перестал сдерживать коня, и он понесся вперед, Шарп стоял, бессильный что-либо предпринять, а две колонны равнодушно прошли мимо. Двести семьдесят человек в каждой колонне, штыки отбрасывали блики на их лица, шли к легко преодолимой на вид стене, которая как знал Шарп, была оставлена в качестве соблазна именно для такой атаки, как эта. Черт побери! Он оглянулся назад. Трава была бледной и притоптанной двумя колоннами, усеяна маленькими пятнами крови и погибшими, от пушечного огня. Пушки выстрелили снова, и Шарп стал проталкиваться через колонну назад, направляясь к своим людям. Дай Бог, он был неправ. Кросс отвел свою роту в сторону, пропуская колонну, и Шарп видел, как высоко реют знамена, и он знал, что Энсины, еще не вышедшее из детства, будут гордиться этим моментом. Кинни не взял с собой инструменты оркестра, иначе музыканты играли бы атаку вперед, пока сражение не заставило бы их заняться своей второй работой – уходом за ранеными. Фартингдэйл помахал им, подбадривая, и наконец, Фузильеры закричали «ура», бегом преодолевая последние несколько ярдов. Демаскированная пушка на восточной стене выстрелила, и голову дальней колонны разметало вращающимся снарядом. Один человек полз по траве, его белые штаны напитывались красным, он мотал головой, потому что он не понимал, что случилось. - Вперед! Вперед! Вперед! - Сэр Огастас Фартингдэйл остановил лошадь, пропустил вперед знамена, и теперь направлял колонны на восточную стену. Дым из пушки плыл над обломками. Пусть я буду неправ, молился Шарп. Пусть я буду неправ. Первые ряды ступили на щебень. Они разошлись, потому что каждый выбирал свой путь по неровным камням. Они держали мушкеты наперевес, со штыками готовыми убивать. - Вперед! Вперед! - Фартингдэйл приподнялся в стременах, размахивая саблей в воздухе, и Шарп проклинал его, потому что знал, что это представление для Джозефины. Мушкетные пули ударили по колоннам, вызвав легкую волну, как камень, брошенный в воду, люди тут же залатали разрывы в рядах, - Вперед! Вперед! Они бежали по обломкам, наводнили их, рассредоточились по ним, кричали ура завидев за остатками стены внутренний двор, и снова Шарп молился, чтобы он был неправ, а потом он увидел, как первые люди взбирались по камням, и он почувствовал поток облегчения, потому что они не умрут в пылающем ужасе взрыва мин, рождественским утром. Струйка дыма, казалось, взметнулась в основании камней в сторону Фартингдэйла и его лошади, выскочила, как атакующая змея, лошадь встала на дыбы, сбросив Фартингдэйла назад, а потом дым пошел из каждой щели в камнях и Шарп закричал в беспомощной попытке предупредить. Разрушенная стена взметнулась вверх, превратилась в пламя и темный кипящий дым, подобно первозданной ночи, в которой Фузильеров отбросило вверх и назад скрытым под камнями порохом. Прогремел взрыв, и дерзким громом прокатился между поросшими терном холмами, и стена взлетела на воздух, и люди, которые не добрались до разрушенного барьера, остановились в страхе. Пушка на стене снова выстрелила, а потом снова раздались радостные крики, теперь со стороны замка, и холма со сторожевой башней, и все мушкеты Пот-а-Фю разрядились в застывшую без движения колонну. Огонь облизывал обломки барьера, окутанные дымом. Вспышки мушкетных выстрелов показывали, где враг охотился на выживших, тех, кто первым вошел во двор. - Назад! Назад! - крикнул кто-то, все согласились, и две колонны двинулись назад из клубов дыма и шума мушкетов, а потом Прайс крикнул Шарпу: - Сэр! Внизу, среди кустов терна скрывались люди, чтобы напасть на отступающий батальон с фланга. - Построиться в колонну! - проревел Шарп. Горнист Кросса сыграл три ноты, что означало «построиться» и Шарп стал подталкивать людей к рядам в красных мундирах. Капитан Фузильеров, напуганный и с дикими глазами, кричал своим людям, возвращаться. Шарп кричал ему стоять. Шесть рот, по меньшей мере, мины не задели, и у них был еще шанс попасть во двор, но Фузильеры подчинились голосам своих собственных офицеров: - Назад! Люди в терновнике построились в грубую стрелковую линию, для атаки на отступающий батальон, и вид Стрелков, отбросивших их назад меткими выстрелами принес некоторое удовлетворение, не большое, а потом Шарп услышал звон стали в дыму, и еще звуки выстрелов, и он знал, что там во дворе замка были Фузильеры, запертые в ловушке. Эти люди не должны погибнуть, или, еще хуже, стать новыми пленниками жестокости Хэйксвилла. Шарп бросил свое ни разу не выстрелившее ружье Хэгману, вытащил саблю, и направился туда, где темный дым все еще цеплялся за камни, с прожилками крови. Он вытащит этих людей, а потом они возьмут этот замок, так как надо, профессионально, услышав шаги по траве рядом с собой, он обернулся. - Что ты делаешь? - Иду с вами, - голос Харпера не терпел возражений. Было Рождество, и они шли на войну.
Идти сквозь плотную завесу дыма, между языками пламени, пожиравшего обломки пороховых бочонков, было подобно переходу в другой мир. Исчезли чистый воздух и холодная трава долины, вместо этого возник мир битых камней, залитых кровью, усеянный ошметками неузнаваемой сожженной плоти; и внутренний мощеный двор, где охотились на оставшихся в живых после взрыва. Шарп увидел, что Харпер наклонился, и испугался за Сержанта, а потом он увидел, что огромный ирландец вытаскивает обломок алебарды из тела погибшего. Лезвие рассекло дым, огромный сияющий серебром топор, и Харпер закричал свой боевой клич на его родном гэльском языке. Шарп видел такое прежде, момент, когда обычно спокойный Сержант вскипал гневом ирландских героев, пренебрегая безопасностью, и рвался в бой так, как воспевали в жалостливых ирландских песнях, поддерживавших героизм нации. Во внутреннем дворе была новая, низкая стена, которую было легко перепрыгнуть, оборонная линия Пот-а-Фю в Замке. К стене бежали люди, на лицах их были улыбки, в руках мушкеты готовые стрелять по Фузильерам, ошеломленно бродившим в дыму. Некоторые из людей Пот-а-Фю запрыгнули на стену и охотились на оставшихся в живых со штыками. Несколько Фузильеров сгрудились вместе, ими командовал Сержант, они погибли со штыками в руках, от мушкетных пуль из-за низкой стены. Потом из дыма вышел Харпер. Защитникам во внутреннем дворе, могло показаться, что из темноты взрыва вышло мифическое создание, огромный человек, опьяненный сражением, размахивающий топорищем алебарды, он подбежал к стене, вскочил на нее, и стальное лезвие раскололо дым и заставило вспотеть защитников. - Фузильеры! Фузильеры! - закричал Шарп. Он поскользнулся, его правая пятка заскользила в луже крови, и падение спасло его от штыка француза, который подкрался слева. Шарп перекатился по земле, взмахнул огромной саблей и увидел, как серебристое лезвие отсекло щепку от приклада мушкета над ним. Он резко ударил левой ногой по коленной чашечке француза, тот пошатнулся, а Шарп был уже на ногах, и саблей прикончил француза. - Фузильеры! Ко мне! Он дернул лезвие сабли, оттолкнул тело, и оружие с неохотой высвободилось. - Фузильеры! Боже, гиблое здесь было место! Только присутствие нескольких солдат врага рядом с оставшимися в живых фузильерами, не давало мушкетам Пот-а-Фю, зачистить внутренний двор. Четверо лежали у ног Харпера, остальные отступили подальше от ярости гиганта, от огромного лезвия, сверкавшего в его сильных руках, и Шарп заметил человека, осторожно прицеливающегося из мушкета. - Патрик! Алебарда была отброшена, по счастливой случайности топорище вонзилось в лоб врага, а Харпер вернулся из-за стены, с семиствольным ружьем. - Прибереги его, Патрик! Ко мне! Ко мне! Сержант толкал своих людей к Шарпу. Троим раненым помогали, у еще одного были оба знамени фузильеров, небрежно привязанные к руке. Древка были обломаны. - Сюда! - Шарп развернутся и продолжал движение, взмахом сабли отбросив назад человека в португальской униформе, который напал с обломков стены. Он казался сумасшедшим, обезумевшим от битвы, Шарп видел и другие силуэты на разрушенной стене, где висел густой дым и удушливый запах горелой плоти. Шарп сконцентрировался на одном человеке, позволив всей своей ярости перетечь в выпад сабли, он видел как коричневая униформа перегнулась через огромный клинок, он крутанулся и высвободил его, хотя и знал, что они были окружены. Мушкетная пуля врезалась в камни у его левой ноги, другая щипнула фалду его мундира, а третья вращаясь, настигла фузильера, он умер прежде чем упал на землю, Шарп видел людей, распластавшихся на камнях, ползущих к ним, и он знал, что раненных через барьер ему ни за что не перетащить. Он снова развернулся. Он не умрет здесь! Не в руках этих мерзавцев, не в этот день! Они ожидают, что он будет стоять и сражаться или побежит за камни, а значит, он должен сделать что-то другое, и решать надо немедленно, иначе они все погибнут если не хуже. Пот-а-Фю и правда считал, что он может победить! Он доказывал это своим людям, и они отвечали ему, сражаясь с фанатизмом, который частично зарождался из понимания, что в случае поражения они обречены. С правой стороны от него была башня ворот, огромная и хорошо укрепленная. В ней должна быть дверь, и Шарп двинулся туда, крича на бегу, и Фузильеры изменили направление, Шарп повел их с саблей в руках и дезертиры остановились, потому что они не ожидали этого и сабля прошлась по их рядам. Он переступил через тело в красном мундире, с красным открытым ртом, а потом сабля достала еще одного в спину, Харпер подхватил упавший мушкет, нажал спусковой крючок, а Шарп уже был на низкой стене, и за ней, вопя, как будто дьявол вселился в него, начиная наслаждаться этим безумным прорывом в сердце защиты врага, он увидел дверной проем, маленький и черный, с правой стороны от него. - Туда! Вперед! Вперед! Вперед! Сержант вел их, таща раненного человека несмотря на его крики боли, и Шарп схватил Харпера за локоть, развернул его, так чтобы они в двоем были арьергардом, пока Фузильеры пролазят в отчаянно маленький дверной проем. Взмах назад, чтобы вскинуть мушкет и штык в воздух, отход, выпад, и триумфальный крик, когда еще один ублюдок упал, а потом крик из внутреннего двора. - Взять их! Голос Хэксвилла. Мушкетные пули, плющились о башню ворот, клевали булыжники, и Шарп обернулся: - Внутрь! Слава Богу внутрений двор был в дыму, скрывающем все дыму, но дальше виднелась грубая шеренга, которая приближалась к ним, рты открыты, штыки выставлены вперед и Харпер опустился на колено, и поднял огромное ружье к плечу. - Отойдите, сэр! Отдача семиствольного ружья почти забросила Харпера в дверной проем. Центр шеренги атакующих снесло, выстрел отозвался мощным эхом в Замке, Шарп схватил Харпера за воротник и потащил его назад. Сержант закатился в дверной проем и замотал головой. - Боже храни Ирландию. - Лестница, сэр! - сержант Фузильеров указывал на винтовую лестницу. - Дверь! Харпер захлопнул ее. Она выглядела прогнившей и хлипкой, шляпки гвоздей, наполовину выпали из некогда крепких досок. На двери был засов, и Шарп задвинул его, когда мушкетная пуля пробила дыру рядом с его правым запястьем. Сержант Фузильеров застыл в нерешительности у основания винтовой лестницы. - Ублюдки ждут наверху, сэр. Шарп высказал ему, что он думал о защитниках наверху, и пошел вперед вытянув перед собой саблю. Поднимаясь по узкой, спиральной лестнице, Шарп понял мудрость строителей старого замка относительно ступеней, в этом направлении развернутых по часовой стрелке. Саблю Шарп, как и большинство людей, держал в правой руке, которая была заблокирована – ей мешал центральный каменный столб, поддерживавший внутреннюю часть каждой ступени. У защитника, отступающего вверх по лестнице, было гораздо больше свободы для правой руки. Пока что никто не препятствовал его подъему. Он шел медленно, осторожно, опасливо переступая со ступеньки на ступеньку. Внизу слышался грохот мушкетных прикладов об дверь. Долго она не устоит. Потом один из раненых ужасно закричал, и Шарп вспомнил проблеск раздробленой бедренной кости, торчавшей из разорванной плоти, и он понял, что раненого потащили по лестнице. Бедолага, Рождество, 1812, и эта мысль привела его в такую ярость, что он отбросил осторожность и побежал по лестнице вверх, с криком, и он ворвался в просторную комнату, где люди, гораздо более напуганные чем он, ждали, что же появится из дверного проема. Они не знали, будет ли это друг или противник, и их замешательство длилось достаточно долго чтобы сабля настигла одного, а другие два отбежали к открытой двери, которая выходила на северные укрепления. Шарп захлопнул дверь, запер ее, и обернулся оглядеть их убежище. Это была большая, прямоугольная палата, освещавшаяся через два стрельчатых окошка, которые выходили на долину. В комнате лежали две огромных и сломанных лебедки, давно ржавеющий шкив на потолке обозначал место где раньше была опускная решетка, которую поднимали и опускали охранники. Еще одна винтовая лестница, вела от дверного проема наверх и Шарп знал, что она ведет к вершине башенки, откуда люди Пот-а-Фю обстреливали атакующих. Харпер заряжал свое семиствольное оружие, долгий процесс, пока Фузильеры втаскивали раненых в комнату. Шарп схватил Сержанта за плащ. - Два человека у каждого дверного проема, с заряженными мушкетами, - он посмотрел на лебедки. Большие барабаны были все еще целы - гнилое и пыльное дерево, - Попытайтесь заблокировать лестницу одной из них. На лестнице прогремел выстрел, за ним второй, потом треск и грохот выбитой двери. - Не волнуйтесь. Они будут подниматься осторожно, - усмехнулся Шарп Сержанту. Два Фузильера изо всех сил дергали ближайшую лебедку, отрывали от нее трухлявые щепки, но сдвинуть не могли. Харпер дал одному свое семиствольное ружье и горстку пистолетных патронов, которыми он его заряжал. - Заряди его, сынок. Точно так же как чертов мушкет. И отойди. Он обхватил огромными руками большой барабан, решив испытать свою силу против силы анкеров, крепивших ось к огромному бревну, а потом напряг руки, уперся ногами, его лицо перекосилось от напряжения, но барабан тем не менее не двинутся. Один из людей, охранявших лестницу, зарядил свой мушкет, торопливо вскинул его, и выстрелил вниз по винтовой леснице. Снизу раздался крик. Это их замедлит. Харпер возился с барабаном, ругался, ритмично дергал его так, что его мускулы потихоньку срывали старинные кронштейны. Он потянул снова, сухожилия проступили как канаты, которые когда-то поднимали решетку из отверстия в полу, и Шарп увидел как ржавый железный уголок треснул, услышал треск сухого дерева, и Харпер распрямил ноги, и поднял увесистый барабан. Полетела старая пыль, и ирландец потащил его, неуклюже переступая, как танцующий медведь, груз, похожий на большую бочку пива в его объятьях, он проворчал двум охранникам отойти в сторону. Он бросил барабан на лестницу, и он упал, грохоча и подпрыгивая, а потом скрылся за поворотом. Он вытер руки и усмехнулся. - Подарок от ирландца. Им придется сжечь эту штуку, чтоб пройти, - он вернулся к своему семиствольному ружью, дозарядил его, и усмехнулся Шарпу, - Следующий этаж, сэр? - Я когда-нибудь говорил тебе, что ты очень полезный человек? - Скажите это моей маме, сэр. Она хотела затолкать меня назад. Я был такой маленький. Один из Фузилльеров засмеялся почти истерично. Его мундир был новым и ярким, новобранец, и Харпер усмехался ему, - Не волнуйся, парень, они намного больше боятся тебя, чем ты их. Парень охранял дверь которая выходила на северные укрепления, свободные от врага так что атака с той стороны им не угрожала. Шарп пошел к проему, который вел к вершине башенки и осторожно всмотрелся внутрь. Пустая лестница наверх. На другой лестнице слышалась ругань, штыки скребли деревянное препятствие, но сейчас Шарп, не опасался нападения снизу. Однако эта лестница его пугала. Люди наверху уже должны знать что внизу враги. Он испытывал желание оставить их там, но он знал, что защищать верхушку башни будет намного легче чем эту комнату. - Я пойду первым. - При всем моем уважении, сэр, с ружьем оно сподручнее, - Харпер поднял семистволку. Это верно, но Шарп не мог позволить кому-то другому пойти вперед. - Ты за мной. Лестница была такая же как и первая, неудобно заворачивающая направо, и Шарп отогнал мимолетную мысль, что Капитаны прошлого, должно быть, отправляли мечников-левшей первыми на такие лестницы. Он боялся. Каждый шаг добавлял страха, каждый шаг, открывавший еще кусок темной, глухой стены. Одному человеку с мушкетом не составило бы труда убить его. Он остановился, прислушался, жалея, что он не додумался снять сапоги, чтобы их подъем был более тихим. Внизу он услышал мушкетные выстрелы, крик, и затем спокойный голос Сержанта Фузильеров. Он легко мог защищать комнату в течение нескольких минут, но Шарп почти ожидал, что его маленькая группа застрянет в этом Замке на многие часы. Он должен был захватить верхушку башни, и он думал о защитниках, поджидающих наверху лестницы, и ему было искренне жаль, что ему придется пойти через них. Он слышал как позади суетится и ворчит Харпер, и он раздраженно утихомирил его . - Вот, сэр, - ирландец что-то протянул ему. Это был его зеленый мундир. Шарп понял. Повесить его на кончик сабли, потому что защитники, сами нервничают, и только и ждут чего-то, что появиться во мраке лестницы. Харпер усмехнулся и махнул своим ружьем, говоря Шарпу держаться поближе к внутреннему краю лестницы, так чтобы Сержант мог стрелять мимо него и довериться рикошету семи пуль. Шарп просунул окровавленное острие сабли под воротник мундира, в полутьме, он мог разглядеть нашивку с лавровым венком, на рукаве. У Шарпа была такая же, желанный значок, который говорил о том, что Стрелок первым прошел через брешь в укреплениях, Бадахос казался теперь таким далеким, все его страхи давно померкли в памяти, в то время как теперешний страх был огромным и парализующим. Смерть буквально сочилась по этой лестнице, но Шарп знал, что лестницы, которых человек боится больше всего, это лестницы, которые должны были быть взяты. Он поднимался. Мундир был перед ним, темным силуэтом во мраке, и он попытался вспомнить, насколько высокой была башня, и на сколько ступенек нужно подняться, чтобы достичь вершины, но он запутался. Повороты лестницы лишили его возможности ориентироваться, страх превращал каждый скрип подошв его сапог на холодном камне в сигнал тревоги, потому что он ожидал что вот-вот сверху раздастся выстрел. Клинок сабли скреб по центральной колонне. Мундир дергался на каждом шагу. Это была жалкая уловка, и близко не похоже на человека, но он сказал себе, что защитники также напуганы. Они прокручивали в голове, как атакующие бросятся на них с лестницы, а еще они думали о смерти в это Рождество. Залп, когда он грянул, был отвратительно близок, и пули ударили в мундир, подбросили и пробили его, и Шарп, инстинктивно присел на лестнице, которую казалось заполонил визжащий металл крошащий камень, а потом над его ухом грянуло семиствольное ружье и оглушило его, Шарп закричал, хоть и не услышал своего крика, сбросил мундир с кончика сабли и бросился вверх по лестнице. Мундир спас его жизнь. Он думал только, как бы стряхнуть его, освободить лезвие, но запнулся об него правой ногой, больно упал вперед и сбил Харпера позади себя. Ирландец выбил из Шарпа воздух, протащил его ребрами по уголкам ступенек, и как только они упали, грянул второй залп, прямо у них над головами. Харпер почувствовал горячее дыхание оружия, понял, что выстрелы не зацепили их, пополз вперед по телу Шарпа и использовал тяжелое ружье в качестве дубины в дверном проеме, который вел с лестницы на вершину башни. Шарп следовал за ним, его голова гудела после залпа семиствольного ружья, а в ограниченном пространстве на крыше его меч был лучшим оружием. Страх теперь вырвался наружу, как когтистое животное, выпущенное из зловонной клетки, и он убивал клинком. Он ничего не слышал, только видел врага, который пятился перед ним, и он знал, что эти люди сильно натянули его стальные нервы, вызвали в нем страх, и он умело убивал их своей саблей. Шестеро людей сжались в углу башенки, бросив оружие, с поднятыми в мольбе руками. На них Стрелки не обращали внимания. Трое все еще сражались, и эти трое умерли. Двое от сабли, третьего Харпер поднял целиком и бросил во внутренний двор, его предсмертный крик, был первым звуком, который проник в одурманенные, оглушенные уши Шарпа. Он опустил саблю, и мрачно посмотрел на испуганных людей, которые прижались спинами к стене замка. Он глубоко вздохнул, и покачал головой. - Господи Иисусе. Харпер по одному взял два остальных трупа на верхней площадке лестницы, и швырнул их вслед за первым человеком. Он посмотрел на своего офицера. - Лестница очищена Замок взят. Можем входить. - Мне это не понравилось. - Им тоже. Шарп рассмеялся. Они сделали это, они взяли верхушку башни, и он задумался, кем был тот, кто последний поднялся на эту лестницу сражаясь, и сколько лет назад. Это было до изобретения пороха? Был ли тот, кто последним вышел в солнечный свет этого укрепления, облачен в неудобную броне, с короткой булавой, которая сокрушала врагов в смертельной западне винтовой лестницы? Он усмехнулся Харперу, хлопнул его по плечу. - Отлично, - кто бы ни был последним, поднявшимся по этой лестнице с боем, он сделал то же самое, что Шарп сделал теперь. Он закричал вниз лестницы, громко, и стал ждать пока ему принесут то, что он просил. Пули свистели над их головами со стен Замка, но Шарп не обращал на них внимания. Он покричал снова, в нетерпении, и наконец, их принесли, сломанные, но это не имело значения. На старых зубчатых стенах, глядя на восток, глядя на Фузильеров и Стрелковые роты, Шарп повесил Знамена. Они поблекли от дыма, порвались от взрыва и пуль, но это были Знамена. Знамена, свисающие со стен Замка, гордость сражающихся, знамена, повешенные Шарпом и Харпером. Башня была взята.
Отправлено: 22.02.12 20:56. Заголовок: Ох, не прошло и пол ..
Ох, не прошло и пол года, а я таки доперевела 13-ю главу (просто вчера сидела пять часов на работе без светя, и поочередно разряжала аккумуляторы на рабочих ноутбуках )
Это была чистой воды бравада, повесить Знамена на ворота башни, пришпилив каждое из них вражеским штыком к растрескавшимся каменным зубцам. В голове Шарпа мелькнула мысль, что он и Харпер спасли эти знамена от поспешности сэра Огастаса, от его глупости, и Шарп посмотрел вниз на место, где Фартингдэйл потерпел неудачу. Там все еще висел дым, а потом Шарп выругался и присел, когда в стену возле флагов ударилась пуля из долины. Кто-то там внизу посчитал что Знамена захвачены, и враг дразнит их. - Сэр? - Харпер указал на север в сторону монастыря. Ракетчики прибыли. Бой на восточной стене отвлек внимание пока они проходили перевал незамеченными, недалеко от северной стены замка. Теперь повозки стояли на дороге, ведущей в монастырь, солдаты с любопытством наблюдали за отступлением неудачной атаки. Кто командовал там, внизу? Был ли жив сэр Огастас? Шарп полагал что Кинни мертв, по крайней мере валлиец сильно пострадал, поэтому, кто отдавал приказы ротам не пострадавшим от взрыва? Пули сделали площадку над воротами башни опасным местом, выстрелы раздавались с обеих сторон, из замка и из долины. Шарп сел и посмотрел как Харпер заряжает свое семиствольное ружье. - Ждем, - Шарп ничего не мог сделать с высоты башни. Он выхватил нескольких фузильеров из хаоса, спас знамена, и теперь они должны были отсидеться, пока замок не падет. Жаль что он не позавтракал. Шарп поднял Знамена из хвастовства, но для фузильеров они были насмешкой над поражением. Они не видели, стрелков за высокими зубцами, они видели только их гордость, их знамена, пришпиленые к неприятельской крепости. Эти люди воевали ни сколько за короля и отечество сколько, за эти квадраты шелка с бахромой, и фузильеры, восстановившие боевой порядок, увидели флаги и никакая сила на земле не могла остановить их попытки вернуть их. Шесть рот не пострадали в результате взрыва, две других были едва затронуты, и теперь они развернулись, перезарядили оружие, и Фредериксон послал своих стрелков впереди них. Никто не заметил, что орудия в сторожевой башне перестали стрелять. Сражением больше никто не управлял, теперь это была ярость в чистом виде. Пули перестали свистеть над башней и Шарп рискнул выглянуть, увидел волну мужчин приближающуюся из долины и обернулся. - Мушкеты! - Он указал на оружие, которое принадлежало полудюжине заключенных, которые до сих пор сидели съежившись у стены. Харпер сгреб мушкеты, выбрали четыре, которые были все еще заряжены, и поднял брови посмотрев на Шарпа. - Пушка. Пушка на восточной стене, радом с крепостью, все еще оставалась единственным оружием, которое могло повредить атакующим. Для мушкетного выстрела было далековато, но пули свистящие над ухом артиллеристов, по крайней мере лишат их мужества. Шарп высунул незнакомый французский мушкет из-за стены. Он был неудобным. Шарп видел, артиллеристов за амбразурой, один держал факел который зажжет запал и выбросит снаряд из дула, он прицелился чуть выше головы человека и нажал на курок. Отдача ударила его в плечо, дым перекрыл ему обзор, а потом мушкет Харпера прозвучал в соседней амбразуре. Шарп взял второй мушкет, взвел курок, и подождал, пока дым от первого выстрела немного рассеится. Черт бы побрал этот штиль! Артиллеристы пригнулись, дико озираясь в поисках источника выстрелов. Шарп усмехнулся, прицелился ниже, и кремень снова ударил о сталь, запал вспыхнул перед его лицом, горящй порох обжег щеку, и дым снова застелил глаза. Потом раздались радосные крики со стороны обломков, крики тревоги со двора, и Шарп с Харпером поднялись чтобы посмотреть на все сверху. Пот-а-Фю был беззащитен против этой второй атаки. Он возложил все свои надежды на разрушительную силу мин в сочетании с отчаянием его людей, а теперь его защита рухнула. Шарп с удовлетворением увидел, как артиллеристы оставили пушку, убравшись в безопасность крепости, и их примеру последовали люди во дворе. Красные мундиры волной перекатывались через обломки, зеленая линия стрелков двигалась впереди них, и Фузильеры были не в настроении для милосердия. Тонкие, семнадцати-дюймовые штыки направленные на врага, ударили, и клинки вернулись обагренными, то время как люди Пот-а-Фю с криками пробивались под защиту единственной арочной двери, которая вела в крепость. Горн играл, двойные ноты в середине каждого гудка, вели людей в атаку, а стрелки Фредериксона с более длинными штыками гнали беглецов к конюшням под западным валом. Они перепрыгнули низкую стену, выкрикивая боевые оклики, и враг бежал. Штыки не часто использовались на поле боя, по крайней мере не для убийства. Сила оружия была в страхе, который оно вызывало и Шарп был свидетелем десятков штыковых атак, в которых клинки не коснулись противника. Люди скорее развернутся и побегут, чем встретят острую сталь. Но здесь, во дворе, стрелки и фузильеры загнали врага в ловушку, и бежать было некуда. Они убивали, потому что они были обучены убивать, и потребовалось время, прежде чем отдельные солдаты заметили, что некоторые из дезертиров сдавались, а потом нападавшие стали защищать безоружных пленников от ярости других людей, которые все еще охотились с окровавленными клинками. Шарп увидел Фредериксона, он снял повязку и вставные зубы, и посылал войска вверх по лестнице, которая вела, мимо конюшен, к западной стене. Защита замка падала. - Спускаемся. Еще двое фузильеров поднялись на башню и Шарп оставил их охранять пленников. Он и Харпер с грохотом помчались вниз по лестнице, теперь мирной, не заполненной душным страхом, и вошли в большую комнату, где стонали раненые. - Наши, сэр? - повернул обеспокоенное лицо к Шарпу Сержант фузильеров. - Да. Продолжайте кричать вниз по лестнице. Они ведь знают, ваше имя, не так ли? - Да, сэр. Шарп открыл дверь, которая вела к северной стене. Вал был пуст. На дальнем конце пожарная лесенка входила в тоннель в северо-западной башне перед поворотом налево на западную стену. Пока он смотрел он увидел как на башне появилась фигура, упала на одно колено и подняла ружье. Шарп вышел на солнечный свет. - Не стреляйте! Томас Тейлор, американец, вскинул винтовку дулом вверх. Он улыбнулся, поняв, что он напугал Шарпа, потом крикнул что-то через плечо. Появился Фредериксон, с саблей в руке, его лицо выражало, удивление и удовольствие. Он побежал вниз по валу. - Это были вы наверху? - Да. - Господи! Мы думали, что это враг. Боже! Я думал, вы погибли, сэр! Шарп смотрел на двор, где люди Пот-а-Фю отчаянно защищались у ворот крепости. С другой стороны был хаос, фузильеры хватали пленных, обыскивали их, и торжествующе кричал над своей добычей. - Кто главный? - Будь я проклят, если я знаю, сэр. - Фартингдэйл? - Не видел его. Шарп мог себе представить, что произойдет, если фузильеры доберутся до пойла, которое, несомненно было у Пот-а-Фю в крепости. Он отдал приказы Фредериксону, еще покричал на капитана Кросса чьи стрелки выстроились у восточной стены, и повернулся к Харперу. - Давай поищем это чертово золото, которой мы привезли. - Боже! Я и забыл! - ухмыльнулся сержант, - После Вас, сэр. В проходе который вел с валов в крепость сопротивления не было. Стрелки уже прошли, рассредоточившись по этажам построенным около центрального двора крепости. Пленников вытаскивали из тайников, волокли вниз по крутой винтовой лестнице, и Шарп слышал крики женщин и плач испуганных детей. Потом, глянув через разрушенную и расширенную стрельчатую бойницу на южной стороне крепости, он выругался. - Сэр? - Смотри. Это была его вина. Один патруль Стрелков рано утром обнаружил, что была возможность бежать в горы прямо из крепости. Шарп сам не видел, но он догадался, что часть стены обрушилась, и он видел остатки банды Пот-а-Фю карабкающейся через терн к вершине холма покрытой травой. Десятки их; мужчин, женщин и детей. Он снова выругался. Это была его вина. Он должен был провести разведку на юге. Харпер тоже выругался, потом указал через бойницу. - Да их там как собак не резаных! Хэйксвилл, верхом на коне, длинную шею хорошо было видно, когда он пришпорил коня на вершине холма. Харпер вылез из амбразуры. - Далеко не уйдет, сэр. Большинство не уйдет далеко. Зима и партизаны позаботятся об этом, но Хэйксвилл сбежал, выскользнул в мир, где он снова будет замышлять зло. Харпер еще пытался исправить положение. - Мы должно быть захватили половину, сэр. Большую! - Да, - без сомнения это был успех. Адрадос, казалось, теперь отмщен, заложники спасены, женщины захваченные в День Чуда были спасены, священникам, которые проповедовали Британии клевету со своих кафедр придется униженно извиниться. Это был успех. Тем не менее, Шарп видел своего врага на вершине холма, врага, который остановился, повернулся в седле, и перевалил за гребень. - Они забрали чертово золото с собой. Крики, выстрелы ружей, шум охотников и их жертв все еще доносился из комнат замка. Красные мундиры бежали теперь по этажам, в поисках добычи или женщин, и Шарп и Харпер проталкивались через них, спускаясь во двор. Их привлек крик, и они увидели Фредериксона, со все еще обнаженной саблей, угрожающего фузильерам. Он заметил, Шарпа и ухмыльнулся. - Спиртные напитки там, сэр, - он мотнул кошмарным лицом на дверь за свей спиной, - Хватит, чтобы напоить весь Лондон. Пленников согнали в углы двора, повторение сцены в монастыре минувшей ночью, и Шарп наблюдал, как офицеры фузильеров взяли под контроль своих людей. Все было кончено, все сделано, Рождественская работа. Он посмотрел на Фредериксона, который ознаменовал окончание сражения, надев на глаз повязку. - Что-нибудь еще интересное? - Вы должны взглянуть на подземелье, сэр. Что-то мерзкое в темноте. Тьму рассеивали соломенные факелы, принесенные любопытными в подземелья замка. Унылое было место. Одна огромная комната, низкие своды, мокрые и стылые, Шарп протолкнулся через толпу фузильеров и замер на грани ужаса. Он увидел сержанта. - Не стой там как столб! Расспроси пленных. И избавьтесь от этого! - Да, сэр. - Хэйксвилл? - спросил Харпер - Кто знает? Но узнаем, если кто-то из ублюдков скажет правду, - кто-то тут поработал. Банда дезертиров у Ворот Бога не была братством. Здесь тоже наказывали, и наказание было хуже, чем в любой армии. В подземелье воняло. Здесь мучали людей и Шарп, вглядываясь в ужасный сумрак, увидел, что сюда для наказания приводили и женщин. Тела выглядели так, словно безумец напал на них с топором, а затем оставил их, на съедение крысам, и только одно тело, обнаженное окоченевшее, было целым. Оно казалось нетронутым и Шарп, с любопытством, подошел, чтобы он рассмотреть голову человека. - Это сделал Хэйксвилл. - Откуда вы знаете? Шарп постучал ногтем по черепу. Звук получился металлический. - Его убили гвоздем с плоской шляпкой. - Что? Забили гвоздь? - Не совсем так. Я видел как он делал это раньше. В Индии, - Шарп стал рассказывть Харперу, а фузильеры слушали с ним. Он рассказал, как был захвачен войсками султана Типпу и как он оказался в тюремных камерах в Серингапатама и наблюдал, через окошки в форме полумесяца, на уровне земли, как пытали пленных англичан. Может быть, пытки не совсем подходящее слово, потому что люди умирали достаточно быстро. Султан Типпу, для собственного удовольствия, и удовольствие его женщин, нанял Джетти, профессиональных силачей, и Шарп видел, как людей из 33-го тащили по песку туда, где ждали мускулистые мужчины. Он помнил как пятки пленников оставляли борозды на песке. Они убивали двумя способами в тот день. Первый заключался в том чтобы сжать мощными руками голову жертвы с двух сторон, по сигналу от Типпу, они вдыхали а потом рывком проворачивали голову на пол оборота. Другой Джетти держал тело неподвижно, как бы не сопротивлялись пленники, им сворачивали шеи как цыплятам. Другой метод был поставить гвоздь с плоской шляпкой на череп жертвы, а затем, одним мощным ударом ладони, вонзить гвоздь шести дюймов в череп. Это тоже быстро убивало, если все проходило успешно, и Шарп вспомнил как рассказывал сержанту Хэйксвиллу, что он видел, а сержант слушал с остальными у костра в лагере. Хэйксвилл опробовал метод на индийских пленниках, и практиковался, пока у него не получилось. Проклятый Хэйксвилл. Шарп проклял заодно и султана Типпо, он убил его позже, когда британские войска брали цитадель Серингапатама. Шарп до сих пор помнил выражение лица толстенького коротышки, когда один из его пленников появился из другого конца водного туннеля, в котором Султан стрелял из украшенного драгоценностями охотничьего ружья по англичанам. Это было хорошее воспоминание, испорченное только рубином, который Шарп срезал с одного из мертвых пухлых пальцев. Он отдал рубин, женщине в Дувре, женщине, которую как он думал, он любил больше жизни, а потом она сбежала со школьным учителем в очках. Он думал, что она поступила разумно. Кому нужен муж солдат? Ликующие крики донеслись до него с верхней части лестницы подземелья, возгласы и насмешки, смех и свист, и он оставил мертвых в древнем кошмаре и поднялся по ступенькам, чтобы взглянуть, что вызывало переполох. Фузильеры и стрелки сформировали подобие коридора, по которому они проталкивали мушкетами и прикладами пленника. Заключенный делал едва заметные, бесполезные, умиротворяющие жесты пухлыми руками и улыбался налево и направо, кланялся, потом взвизгнул, когда очередной приклад ткнул его в тучную ягодицу. Пот-а-Фю. Он все еще был одет в нелепый мундир маршала, отсутствал лишь эмалированный золотой крест, который висел на шее. Он увидел, Шарпа и упал на колени, умоляя глубоким голосом в то время как враги смеялись над ним. Фузильер позади него поднял мушкет и направил ему в шею под белой шляпой с перьями. - Опустить! Это вы его нашли? - Да, сэр, - мушкет опустился, Он был в конюшне, сэр, прятался под брезентом. Похоже, он слишком толстый, чтобы бежать, сэр. Шарп смотрел на жирное лицо, что-то ему лепетавшее - Заткнись! Кусок сала в униформе умолк. Шарп ходил вокруг него, ощипывая великолепную шляпу на белых херувимских кудрях. - Это, ребята, ваш враг. Это маршал Пот-а-Фю, - Фузильеры засмеялись. Некоторые из них отсалютовали толстяку, чьи глаза смотрели на кружащего Шарпа. Каждый раз, когда Шарп проходит позади него голова дергалась на своем ложе из подбородков чтобы поймать в поле зрения Шарпа заходящего на новый круг, - Не каждый день мы захватываем французского маршала, а? - Шарп бросил шляпу, человеку, который нашел Пот-а-Фю, - Я хочу, чтобы за ним присмотрели, ребята. Не обижайте его. Будьте очень добры к нему, потому что он будет очень добр к вам, - голова дернулась снова, в глазах появилось беспокойство, - Он действительно сержант лягушатников, этот вот, и он когда-то был поваром. Очень, очень хорошим поваром. Таким хорошим, что он сейчас отправится на кухню, чтобы приготовить вам Рождественский ужин! Они одобрительно закричали, и увидели, как Шарп поднял Пот-а-Фю на ноги. Шарп обтряхнул солому с сине-золотого мундира. - Веди себя хорошо, сержант! Не клади в суп ничего, чего там быть не должно! - трудно было связать это толстое, счастливое лицо с ужасом в подземельях. Пот-а-Фю, поняв, что его не убьют на месте, нетерпеливо кивал Шарпу. - Присмотрите за ним. Уведите его. Это сделало победу слаще, и сгладило промах с неперекрытыми, для захвала лидера этой жалкой шайки, путями отступления из замка. Шарп стоял и смотрел, как пленников сбивали в группы, слушали крики женщин, хватавших своих захватчиков за руки и моливших за мужей и любовников. Во дворе все еще был хаос. Лейтенант Стрелков нашел его и отдал честь. - Капитан Фредериксон выражает почтение, сэр, и он говорит, что они покинули сторожевую башню. - Где капитан Фредериксон? -На крыше, сэр, - Лейтенант кивнул головой в сторону крепости. - Оставьте трех людей охранять спиртное и попросите капитана отвести Роту к башне, - Шарп не хотел еще нагружать Фредериксона, но он вряд ли мог отправить роту фузильеров к башне, только не пока он оставался младшим по званию среди всех в командовании. Это была мысль. Кто был в командовании? Шарп спросил Фузильеров, не видели ли они Пердун-дэйла, но они покачали головами, о Кинни у них так же не было вестей. Майор Форд был следующим кто должен был принять командование Фузильерами, но Форд тоже пропал. - Поищите его! - Да, сэр, - сержант Фузильеров попятился от разъяренного Шарпа. Шарп посмотрел на Харпера. - Мне бы не помешало пообедать. - Слушаюсь, сэр. - Нет! Я просто сказал. Харпер все-же последовал за Пот-а-Фю на кухню замка а Шарп подошел к обломкам восточной стены и втянул запах горелой плоти. Жалкое сражение с жалким врагом, и что еще хуже, сражение, которое было совершенно ненужным. Если бы была захвачена сторожевая башня, трупов, по прежнему заполнявших широкую брешь тут бы не было. Мысль разозлила его, и он обернулся к капитану Фузильеров который карабкался на почерневшие камни. - Ни у кого не возникла мысль похоронить этих людей? - Сэр? О. Я займусь этим, сэр. Майор Шарп? - Да. Капитан отдал честь. - Капитан Брукер, сэр. Гренадерская рота, - Брукер нервничал. - Ну? - Полковник Кинни погиб, сэр. - О, мне очень жаль, - Шарп на самом деле сожалел. Он полюбил Кинни за то короткое время что он знал его, и он вспомнил как валлиец говорил, что будет трагедией, если кто нибудь погибнет в это Рождество, - Мне очень жаль, капитан. - Он был хорошим человеком, сэр. Майор Форд тоже мертв, сэр. - Господи! - В спину, сэр. Застрелен, - пожал плечамиБрукер . - Его не любили? - Очень, сэр, -несчастно кивнул Брукер . - Бывает, - такое случалось, хотя никто не любил в этом признаваться. Шарп однажды слышал как капитан, узнав, о своей непопулярности, обращался к своим людям перед битвой, чтобы они позволили врагу убить его. Они исполнили его желание. Потом Шарп вспомнил. Форд был единственным майором фузильеров, второй майор был в отпуске, и это означало, что Шарп был старшим офицером. Не считая Фартингдэйла. - Вы видели сэра Огастаса? - Нет, сэр. - Вы старший капитан? - Да, сэр, - кивнул Брукер . - Тогда я хочу чтобы одна рота вернулась обратно в монастырь, и я хочу чтобы еще одна направилась к сторожевой башне, понятно? - Да, сэр. - Там же вы увидите стрелков. И пошлите кого-нибудь, чтобы привести этих проклятых дураков сюда. Шарп указал на ракетчиков которые с любопытством бродили по деревне. - Пленники, сэр? - В подземелья, как только их расчистят. И приведите тех что из монастыря сюда. Разденьте всех. - Сэр? - Разденьте их. Снимите с них чертовы мундиры. Они опозорили их. И голым людям будет труднее бежать в такую погоду. - Да, сэр, - печально кивнул Брукер. - И похороните этих людей! Можете использовать пленных. Они могут оставаться в одежде, пока работают на улице. У вас есть хирург в батальоне? - Да, сэр. - Отправь его работать в монастырь. Перенесите раненых туда, - Шарп повернулся и увидел как первые два отряда роты Фредериксона идут по камням к сторожевой башне в пятиста метрах. Спасибо Богу, за стрелков, - Выполняйте, капитан. А потом вернитесь и найдите меня. Мы похоже что-то забыли. - Есть, сэр. Фартингдэйл. Где, черт возьми, Фартингдэйл? Шарп шел по разбросанным камням к месту, где он видел как полковник упал, но среди мертвых не было никого к красно-черно-золотой форме. Не было и большой гнедой лошади сэра Огастаса лежащей в собственной крови. Возможно, полковник по-прежнему жив, и в этом случае он здесь главный, но где он, черт возьми? Лейтенант повел еще с десяток стрелков по камням, но на стенах крепости все еще виднелись зеленые мундиры когда горн огласил долину, горн прозвучавший с самой вершины Замка, горн потрубивший два быстрых сигнала. Первый был из девяти нот, второй всего из восьми: «Обнаружен враг». «Вражеская кавалерия». Шарп смотрел на крепостную стену. Лицо показалось из амбразуры и Шарп сложил ладони. - Где? Рука указала на восток. - Что там? - Уланы! Французские! Другой враг пришел к Вратам Бога.
Отправлено: 26.02.12 12:38. Заголовок: Не не, я не забыла, ..
Не не, я не забыла, просто в самом деле совсем некогда... Чувствую когда все мои беды кончатся - пару недель только уйдет на восстановление картины мира
Отправлено: 02.06.12 02:05. Заголовок: неделю искала в инте..
неделю искала в интернете перевод этой книги. Совершенно случайно наткнулась на этот форум. Спасибо огромное!!!!! Правда последняя запись в феврале, а уже июнь:(( Бросили переводить?
Отправлено: 02.06.12 15:04. Заголовок: А осталось много гла..
А осталось много глав? Я присоединяюсь к тем кто с нетерпением и трепетом ждёт продолжения:))) Может быть вы мне подскажите, где можно найти перевод "Полк Шарпа" и "Месть Шарпа"? Официальных переводов нет, но вроде видела информацию, что существуют любительские переводы.
Отправлено: 04.06.12 14:45. Заголовок: Чес-слово! самой бы ..
Чес-слово! самой бы ужасно хотелось ускорить, но пока что увы... Диплом-то защитился, но появилась еще одна работа (5 дней в неделю по 9 часов) так что теперь редкая возможность чего-то перевести выпадает только когда не сильно напрягают по первой работе Но торжественно клянусь все таки не бросать - самой очень интересно, тем более что Корнуэелл пишет очень приятно Всего глав кажется 23, но по количеству страниц это примерно уже середина книги
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
(а особенно "и вообще!")
И во многом благодаря тому, что Шон вписался в него на 200 % 
- цитирую "пил я с ней этот чертов чай" и 
) 
Мир подождет, пока ты восстановишь его картину 
- участник on-line